Неточные совпадения
Она не взвешивала и не мерила, но видела, что
с мукой не дотянуть до конца недели, что в жестянке
с сахаром виднеется дно, обертки
с чаем и
кофе почти пусты, нет масла, и единственное, на чем,
с некоторой досадой на исключение, отдыхал глаз, — был мешок картофеля.
Но только Обломов ожил, только появилась у него добрая улыбка, только он начал смотреть на нее по-прежнему ласково, заглядывать к ней в дверь и шутить — она опять пополнела, опять хозяйство ее пошло живо, бодро, весело,
с маленьким оригинальным оттенком: бывало, она движется целый день, как хорошо устроенная машина, стройно, правильно, ходит плавно, говорит ни тихо, ни громко, намелет
кофе, наколет
сахару, просеет что-нибудь, сядет за шитье, игла у ней ходит мерно, как часовая стрелка; потом она встанет, не суетясь; там остановится на полдороге в кухню, отворит шкаф, вынет что-нибудь, отнесет — все, как машина.
Кругом все заросло пальмами areca или кокосовыми; обработанных полей
с хлебом немного: есть плантации
кофе и
сахара, и то мало: места нет; все болота и густые леса. Рис, главная пища южной Азии, привозится в Сингапур
с Малаккского и Индийского полуостровов. Но зато сколько деревьев! хлебное, тутовое, мускатное, померанцы, бананы и другие.
Удовольствие мое переменилося в равное негодование
с тем, какое ощущаю, ходя в летнее время по таможенной пристани, взирая на корабли, привозящие к нам избытки Америки и драгие ее произращения, как-то:
сахар,
кофе, краски и другие, не осушившиеся еще от пота, слез и крови, их омывших при их возделании.
Ромашов переживал теперь острую денежную нужду. Кредит был прекращен ему повсюду: в буфете, в офицерской экономической лавочке, в офицерском капитале… Можно было брать только обед и ужин в собрании, и то без водки и закуски. У него даже не было ни чаю, ни
сахару. Оставалась только, по какой-то насмешливой игре случая, огромная жестянка
кофе. Ромашов мужественно пил его по утрам без
сахару, а вслед за ним,
с такой же покорностью судьбе, допивал его Гайнан.
Юра в продолжение одной секунды колеблется: чашка
кофе стоит три копейки, а
с сахаром пять… Но он чужд мелочности. Сегодня последний пайщик на его баркасе заработал не меньше десяти рублей. И он бросает пренебрежительно...
Звонок к завтраку — для нас одних. Начальницы спят. Завтракаем одни
с Марией. Завтрак, как всегда, овсяный
кофе без
сахара (который весь пансион целиком, “добровольно” и раз навсегда, кажется, в день своего основания, уступил “бедным детям”) и хлеб без масла, но зато
с каким-то красным тошным растительным клеем, который ест без отвращения и, когда удается, за всех, то есть слизывает у всех, только вечно голодная, несчастная, всеядная, на редкость прожорливая бразилианка Анита Яутц.
Кофе давали цикорный,
с небольшим количеством молока, но без
сахару.
Сахар можно было покупать на свои деньги. Одновременно
с кофе давали паек хлеба
с фунт весом, на целый день.
Да, таков более или менее конец этих обыкновенных историй, а их начало в той семейной и родственной жадности, в той деревенской глупости и безрасчетливости,
с которой сами родители не дают детям окрепнуть на ногах и созреть в силах до способности принести семье в свое время действительную помощь, которая бы стала полезнее узелочков
сахару и
кофе, истощающих средства девочки, когда она еще еле-еле начинает зарабатывать на кусок хлеба.